Ирине – 44 года. По образованию она педагог, много лет работала в школе. Затем торговала на рынке в Луганске. Таким образом смогла заработать на собственную трехкомнатную квартиру.
За несколько лет до начала конфликта на востоке Украины Ирина, имея уже одного собственного сына, усыновила ребенка-сироту. Летом 2014 года она с обоими сыновьями выехала из Луганска в Николаевскую область, где дети отдыхали в лагере. И вернуться домой уже не смогла.
С тех пор Ирина успела пожить в Смеле Черкасской области, в Сергеевке под Одессой, а сейчас с двумя детьми ютится в небольшой комнатке в т.н. территориальном центре в Лузановке. Уезжать отсюда Ирине уже просто некуда. И даже в Луганск вернуться она не может: ее собственного несовершеннолетнего ребенка без разрешения бывшего мужа пограничники не пропустят через административную границу с неподконтрольными Украине территориями. А муж Ирины пропал без вести на неподконтрольных территориях.
Проекту "Среди нас" Ирина рассказала о том, почему возраст после 40 – самый сложный для переселенцев, какие действия государство могло бы предпринять для помощи переселенцам и почему она считает, что в Луганске готовят лучше, чем в Одессе.
- Расскажите немного о своей биографии: где родились, где учились, кем работали?
- Родилась я в Сибири, какое-то время жила с родителями на крайнем севере. Родители были строителями, в то время такие, как они, ездили на заработки в Тобольск, в Сибирь. Затем вернулись в Луганск. Когда умер мой отец, мать осталась со мной одна. Ей было очень сложно: зарплата техника-строителя была невелика. И она опять через знакомых устроилась работать на север. Когда мне было шесть лет, я снова отправилась с ней туда. Естественно, там же я и училась в школе. Может, слышали, Оймяконский район – Полюс холода, -61,4 градуса. Потом жила и училась в Хабаровске.
Когда в СССР началось деление на республики, мы вернулись в Украину, т.к. в Луганске была однокомнатная квартира, и было страшно ее потерять. Здесь я закончила Луганский педагогический по специальности – учитель музыки. И пошла работать по специальности. Наработала в итоге 18 лет педагогического стажа.
После того, как у меня родился ребенок, я поняла, что учительская зарплата – явно не те деньги, на которые можно вырастить и воспитать ребенка. Хотя на тот период мне до пенсии оставался не очень большой срок. Я начала работать очень рано, после училища. И уже в 44 я могла бы выйти на пенсию по выслуге лет. Но я покрутилась, прикинула, что еще 7 лет до пенсии надо растить ребенка, и ушла на рынок. Тогда вообще многие уходили на рынок торговать.
Смогла заработать на хорошую квартиру в Луганске, за полгода до войны сделала хороший ремонт. Единственное, я жалела, что пластиком не обшила балкон. Потом, конечно думала, как хорошо, что на пластик еще деньги не потратила (это еще тысяча долларов была бы), - шутит Ирина.
- Можете немного рассказать о своей семье?
- Когда я работала на рынке, жили мы, ну, я не могу сказать, что богато, жили в среднем достатке всегда. Никто не голодал, были одеты, могли позволить себе развлечения, поехать на море отдохнуть. Это у вас тут море рядом всегда. А у нас надо было деньги сложить, чтоб поехать. Но для меня это было реально.
Сын просил еще братика, да и я хотела еще одного ребенка. Но с мужем у меня на тот момент не заладилось, мы развелись. И я взяла из детского дома ребенка. Таким образом у меня появился еще один сын. Теперь одному из них 13, второму 14. Жили мы хорошо, все одеты-накормлены, даже очень хорошо дети были одеты, тем более, если я еду на закупку, все им всегда куплю. Колбаса-сыр в доме не переводились, все прекрасно, по большому счету. За два года, которые прошли с момента усыновления, мои дети успели побывать в Феодосии, на Арабатской стрелке, под Донецком отдыхали, в Трускавце отдыхали, во Львове отдыхали, в Киеве бывали, театры, кино, небольшие путешествия.
- А потом начался конфликт?
- Да, началась война.
- Вы помните, при каких обстоятельствах вы приняли решение уехать из Луганска?
- Да, по государственной программе ребенок-сирота (т.е. мой приемный ребенок) имеет право на бесплатный отдых. Ну а я не могу же одному ребенку сказать: "Ты едешь завтра отдыхать", а второму: "А ты не едешь". Одному: "Тебе повезло, что у тебя нет мамы, хотя твоя мама - я", а второму: "У тебя мама есть, но тебе не повезло". Ну как-то это немного нелогично. Поэтому я всегда немного доплачивала, не взятки давала, а именно доплачивала стоимость отдыха и для второго ребенка. Ко мне во всех этих службах в Луганске лояльно тогда относились, не так, как теперь в одесских (хотя я понимаю, что сейчас ситуация совсем иная, чем была, и не обижаюсь). Но пацаны всегда ездили везде вместе.
И тут нам предлагают две бесплатные путевки на море на 20 дней. Кто ж откажется отправить детей отдохнуть?!
Лагерь располагался в селе Рыбаковка Николаевской области. Спасибо огромное людям! Прекрасный лагерь, прекрасное место для отдыха, особенно для детей: неглубоко, "левых" людей нет, потому что там, в основном, маленькие частные пансионаты, пьяных, какого-то шума-гама нигде не было. Хороший семейный отдых. А в Луганске тогда уже вовсю стреляли. Очень сильно стреляли, "Грады" уже вовсю были, в общем, было уже "хорошо".
Мне тогда еще посоветовали, что т.к. у меня 18 лет педагогического стажа, спросить, не надо ли сопровождение. Тем более, что тогда как раз в СМИ шла байка о том, что в Украине забирают детей и отправлять их в одиночку нельзя. Ну и мне из-за этого тоже было страшно. В общем, я подошла, предложила свои услуги. А мне сказали: "Спасибо, нет, у нас уже три человека сопровождающих из различных служб и ведомств". Ну, нет и нет.
И тут уже вечером того дня, когда надо выезжать, нам звонят и говорят: "Извините, мы не смогли найти вагон, просто нет мест, так что поедете 10-го числа". "И еще, вы знаете, - говорят, у нас тут один мужчина отказался ехать сопровождающим, поезжайте вы".
Так я и поехала сопровождающим. Заодно решила недельку отдохнуть, давно в отпуске не была. Довезла детей до самой Рыбаковки. Приехала в лагерь, спросила у директора, где можно снять жилье. Он мне ответил, что по нормам у них положены вожатые и тренер для отряда. Но т.к. отряд не спортивный, то я могу остаться и жить в лагере вместо тренера бесплатно. И так я осталась.
Поначалу, мы еще получали звонки из Луганска, слышали, что там происходит. Плюс, нам звонили из службы по делам детей, предупреждали, что мы должны вернуться в Луганск, т.к. есть еще вторая группа детей, которые должны приехать на отдых.
Потом телефонная связь с Луганском прервалась. И в итоге дети остались в Рыбаковке до сентября. Иногда в лагерь приезжали за некоторыми детьми родители или близкие родственники, тогда детей им отдавали. А всех, за кем не приехали, потом поместили в детский дом и в школу-интернат.
- Каким образом вы оказались в Одессе?
- Сначала мне предложили переехать в Черкасскую область, в город Смелу. Там у них открылся центр для переселенцев как раз. Городок чудесный, люди – прекрасные. Все говорят на украинском языке… а я абсолютно русскоязычная. Ну, Тобольск, Якутск, Хабаровск… какой может быть украинский язык вообще?
И вот тут я бы хотела сказать о проблеме нашего государства. Все хотят, чтобы люди знали украинский язык. А где у нас хоть одни бесплатные курсы украинского языка? Ну, вот где? Да и платных-то не густо. Английского – да, курсы китайского проще найти, чем курсы украинского. А ведь таких, как я, кто с родителями ездил по всему Советскому Союзу, а затем вернулся на свою Родину, таких людей очень много.
В общем, предложили мне переехать в Смелу, чтобы там жить в территориальном центре. А я не знала, что это такое – территориальный центр, никогда с таким не сталкивалась. И мне объясняют, что это, мол, место, куда наркоманы приходят, люди после тюрьмы, пока не найдут жилье… Мама родная! И я туда должна привезти двух пацанов?!
В общем, тут мне очень помогла главврач "Зеленой горки" в Одессе. Я пока была в Смеле, позвонила в "Зеленую горку", попросила взять детей отдыхать, и она согласилась.
Единственное условие было, что они пробудут 21 день, а потом я должна буду или их забрать, или написать заявление на следующий срок.
- Т.е. в Смелу вы все-таки поехали?
- Ну что делать? Мне ж надо было разобраться, что это за Смела, можно ли туда ехать с детьми. В общем, приезжаю я туда. И я вам искренне говорю, город – просто замечательный, люди, ну я честно скажу, понравились мне больше, чем в Одессе. Не хочу ни в коем случае одесситов обижать, многие помогали, но... Может, это потому что меня там так хорошо встретили: как холодный шелк на рану приложили. Очень хорошие люди, мне очень там понравилось.
Но проблема в том, что городок не большой. Я давай искать работу, но не вышло. Я попала туда в 20-х числах августа. Не знаю, правда это была или неправда, но говорили, что какие-то придурки вышли с российскими флагами в центре Смелы или в центре Черкасс, что-то кричали. Не знаю. Но факт в том, что я иду искать работу, а мне везде говорят: "Нет!". Просто "Нет!" и все. А в маленьком городке и так работы мало, а тут еще эта ситуация явно настроила местных жителей против русскоязычных, против переселенцев. Благо, директор местного территориального центра (мне как-то везло вот на хороших людей, все время я сталкивалась с очень хорошими людьми и очень им благодарна) говорит мне: "Ира, не переживай, видно, что ты ищешь работу, что ты хочешь работать, и ты не из тех, кто пьет, лежит на диване, значит найдешь. И насчет жилья не переживай, мы тебя не выгоним".
В общем, она нашла мне работу в школе учителем по музыке. На ставку. Это сейчас чуть-чуть зарплату подняли, а тогда я бы по максималке зарабатывала бы 1,5 тыс. грн. Ну и плюс я нашла еще работу по уборке обувного магазина за 250 грн. в месяц. Все, больше ничего не было.
- Из-за отсутствия работы вы решили ехать в Одессу?
- Тогда еще не решила, но подходило 1 сентября. Надо было что-то делать.
"Переселенческие" на тот момент еще не платили, Толик получает социальную помощь как ребенок-сирота. Но мы только начали переоформлять документы на нее. И нам сказали, что эти деньги мы получим в лучшем случае в ноябре. Хотя в начале октября они, на самом деле, уже были.
А мне же надо накормить, одеть детей. Идет сентябрь, мы приехали с двумя сумками: у детей спортивные вещи, у меня маечки-халатики на пляж сходить - все, что у нас есть.
Плюс детей надо подготовить к школе: ручки-тетради. В социальном центре нам дали стопочку тетрадей, какие-то моющие средства, но этого всего было явно не достаточно. И с моим доходом в Смеле – 1750 грн. на троих человек, даже без платы за жилье, - это было просто нереально.
И тут позвонила мне Ира Киселева. Спросила, как я устроилась. Я ей рассказала, как есть: люди хорошие, жилье можно снять недорого (в Смеле за 1,5 тыс. грн. легко можно было снять квартиру, включая коммунальные платежи). Но зарплаты-то нет.
А она мне и говорит, что ее волонтеры устроили в санатории "Сперанца" в Сергеевке. Мол, звони волонтерам, может, помогут, у тебя какая-никакая льготная категория. Я позвонила, и мне говорят: "Приезжайте".
В общем, я вернулась в Одессу, забрала из "Зеленой горки" своих пацанов и поехала в Сергеевку, где хлопцы пошли школу.
- О переселенцах, которые жили в "Сперанце", ходили не очень лестные отзывы…
- Да, это так. У меня дети даже спрашивали, почему так много алкоголиков, почему устраивают дебоши, откуда это взялось в Сергеевке? Я объясняла детям так: дело в том, что из Луганской и Донецкой областей в первую очередь вывозили льготные категории населения. А льготные категории населения – это были, в основном, инвалиды, многодетные, матери-одиночки и т.д. Понимаете, когда люди становятся инвалидами, а не все ведь инвалидами рождаются, кто-то находит в себе и силы и живет дальше. Это люди с большой буквы. А кто-то, что инвалид, что обычный человек, он может опустить руки, начать спиваться и опуститься. Также и с многодетными семьями. Это пособие на рождение ребенка – очень хорошая помощь каждой юной маме. Вот рядом тут у меня многодетная семья, в которой любят детей. А есть многодетные семьи, которые рожали детей, чтобы можно было дальше пить.
И получается, что о нас, о переселенцах, не очень хорошо говорят, потому что выезжало нас как бы три типа населения. Первый типа – у них были изначально деньги, и они выезжали с надеждой погулять, повеселиться, а потом вернуться домой, когда война закончится. Пусть месяц, пусть два. А оказалось, что надолго. Потом группа среднего достатка, которые решили сами выезжать и пробиваться. И вот третья группа – это льготные категории населения. Конечно, в ней тоже есть разные люди. Есть те, кто пытается как-то пробиться и устроиться. И есть те, которые опустили руки. Ну и когда люди и волонтеры, одесситы это увидели, криков радости никто не издал.
- Хорошо, давайте вернемся к вашей истории. Когда вы поняли, что вернуться в Луганск в ближайшем будущем не получится?
- Это был ноябрь 2014 года. В "Сперанце" начали готовиться к Новому году. Перед зданием там стояла голубая ель. Мы смеялись, обсуждали, как будем наряжать ее. Тогда многие надеялись еще вернуться. Многие даже весной 2015-го еще думали, что вернутся, все восстановится, будет все хорошо.
А я понимала, что возвращаться уже некуда. Мой бизнес разграбили. Квартира… да, у меня сохранилась квартира. Но на ней висят огромные долги, ее затопили соседи. В общем, я осознала, что если сейчас вернусь, то, конечно, вернусь домой, в дом, по которому скучаю. Но с другой стороны, я там не смогу найти работу. Работая по специальности, я буду получать копейки и не смогу прокормить детей. Торговать так, как я торговала раньше, я тоже не смогу. Потому что бизнес разграбили, и мне не за что начать новый, нет денег, что сделать новые закупки. Тем более раньше можно было из Луганска в Харьков добраться за 6 часов, чтоб закупить товар, а теперь надо ездить кругами или в Ростов.
Кроме того, будем говорить реально, Украина – ближе к Европе, чем какие-то ЛНР и ДНР. Украина нас часто обижает, иногда она нас забывает, но это наша Родина. И тут есть какой-то шанс для детей, что они будут двигаться дальше.
Луганск сейчас разграблен. С заводов вывезли всю техники, которую только было можно вывезти. Где там будут дети учиться? Где потом будут работать? Как потом будут жить? Здесь у них есть шанс на нормальную жизнь.
- Вы обсуждали это решение с кем-то из близких или друзей в Луганске, как они к нему отнеслись?
- Многие там осознают, насколько все происходящее печально. По большому счету, они прекрасно понимают, что каждый устраивается, как может. Родственников у меня вообще никаких нет. А многие друзья также разъехались в разные стороны. Одна подружка у меня сейчас в Хмельницком, другая – в Харькове, третья – под Тулой, четвертая – в Севастополе. Конечно, остались какие-то знакомые в Луганске, но связь мы не поддерживаем.
- Почему?
- Я не могу туда звонить. Там люди голодали, когда были перебои с завозом продуктов. Голодали дети, старики. Зарплаты нет, работы нет. А я находилась на море. Плохо мне было или хорошо, второй вопрос, но звонить мне туда было стыдно.
Во-вторых, из тех моих друзей, которые выехали сюда, многие не смогли тут зацепиться. Нет программ в Украине, которые бы помогали переселенцам закрепиться на новом месте. Нет общежитий, которые бы позволяли получать жилье первое время, нет программ какой-то ипотеки, нет программы, допустим, принятия стоимости нашего жилья там, как первого взноса по ипотеке. Для беженцев из Сирии у нас есть общежития. А для таких, как я, нет. Спасибо, мне волонтеры помогли, т.к. я одна воспитываю двух детей и у меня один сын – ребенок-сирота. Спасибо за то, что в территориальный центр сейчас взяли. Но далеко не у всех так сложилось.
- Т.е. вы считаете, что государство, по вашему личному опыту, не обеспечивает переселенцам возможность поменять свою жизнь?
- Давайте реально смотреть на жизнь: семья – муж, жена и один или два ребенка. Без прописки на работу устроиться можно, на хорошо оплачиваемую работу – нельзя. Ну, хорошо, допустим, у одного 4 тыс. грн. зарплата и у второго 4 тыс. грн. зарплата. За какие деньги снимать жилье? Или за какие деньги жить? Они здесь держатся, сколько могут – месяц, два, три, пытаются найти работу, потом поворачиваются и уезжают обратно. И не потому, что они какие-то сепаратисты. Нет, там вообще горстка этих сепаратистов. Мозги им запудрили. Это нужна была нейтральная территория России, чтобы иметь военную базу и проводить военные операции. Но это не было нужно людям. Просто им запудрили мозги. Но это граждане Украины, да, они ошиблись. Но каждый из нас имеет право на ошибку. Тем более, что этим людям до этого, не помню, в каком году Юлия Тимошенко говорила, что их надо огородить колючей проволокой. И эту фразу люди помнят. Нас во многом обвиняют, что мы чуть что, начинаем ругаться, что мы злые. Но кто видел то, что видели многие из нас?! Это огромный стресс. А остаться, как я, после того, как имела жилье, бизнес, нормальный достаток в семье?! И остаться в одной маленькой комнатке в территориальном центре, и то, потому что Бог и люди дали?! Да к тому же у меня на нервной почве начался сахарный диабет и онкология…
…Были очень страшные вещи, очень. Трупы, вывороченные кишки. Когда нет воды, и ты не знаешь, чем напоить ребенка. А магазины закрыты, даже если у тебя есть деньги.
И то, как люди выезжали, это вообще отдельная история. Люди стояли всю ночь, чтоб подойти к кассе. И если ты подошел к кассе, спросил билет, а в том направлении, о котором ты попросил, билета нет, значит, ты идешь в конец очереди. Второй раз вопрос задать нельзя насчет другого направления… - Ирина выговорилась, сказала то, что долго держала в себе. Она делает паузу, глубокий вдох и выдох, и молчит…
- Каким образом, по вашему мнению, государство могло бы вам сейчас помочь?
- У меня на данный момент проблемы такого порядка, - уже спокойней продолжает Ирина. - Если завтра нас выселят из этого территориального центра, я не знаю, куда мы денемся. Я понимаю, что мы должны адаптироваться, потому что не можем тут жить вечно. Но как я могу одна с двумя детьми, их одеть, обуть, снять жилье? - Это просто нереально.
Мне говорят: "Вы можете поехать в Борщи. Там для вас подготовили место проживания". Ну, во-первых, деревня, поселок – это место, где кормит огород. А нам предлагают общежитие. Что там можно посадить? Во-вторых, Борщи... Почему там жилье предлагают? - Потому что там есть пустующая территория, где люди не живут. А почему они там не живут? – Может, потому что там нет работы? Там рядом есть Котовск, но я не думаю, что это большой город, где много рабочих мест. Плюс дети. Сейчас они еще в школе, а через год же им поступать. Я понимаю, что если бы я была пенсионером, можно было бы туда поехать. Потому что есть пенсия.
Второе, я в разводе, и не имею статуса матери-одиночки. А то, что мой муж не платит алименты, ничем не помогает, и на территории всего бывшего Советского Союза у меня нет ни одного родственника, и мне не к кому обратиться за помощью, кроме друзей, у которых такие же проблемы, это никого не волнует. Я разведена, и по закону я должна получать алименты. Но алиментов я не получаю! Раньше я еще получала пособие по невыплате алиментов, но сейчас не получаю, потому что документы соответствующие утеряны, и восстановить их нельзя. Решение суда находится в Луганске, и повторно его суд не дает. Исполнительная служба почему-то, сколько я не обращалась, не может затребовать это решение суда. Утверждает, что исполнительные листы по моему делу можно взять только в Луганске. Как так может быть? Неужели они только в бумажном виде были?
Дальше, на данный момент мой бывший муж – его нет. Он без вести где-то пропал. Я обратилась в милицию. Мне сразу говорят: "Вы же понимаете, мы не можем найти его там. Тут – без проблем. Как переселенец он не регистрировался, в местах лишения свободы его нет. А на той территории, неподконтрольной, мы искать его не можем". Я начинаю звонить знакомым на той территории. Мне говорят: "Ты извини, но его нет". Обращаюсь к знакомой, чтоб она там сходила в комендатуру, попыталась найти. На что мне в ответ говорят, что сходить-то можно, но заявление написать нельзя. Заявление может написать только близкий родственник. Т.е. мой сын, когда ему исполнится 18 лет. И даже я как бывшая жена сделать это не могу. А у моего мужа других родственников нет. И получается, что если меня завтра выгонят из территориального центра, я даже в Луганск вернуться не могу, хотя понимаю, что там нас тоже никто не ждет и там нам будет плохо, но хотя бы будет крыша над головой. Но туда я вернуться не могу: у меня нет разрешения на выезд ребенка с территории Украины. Меня через административную границу с ребенком не пропустят!
Еще очень мне нравится моя ситуация с моим сахарным диабетом. У меня диабет второго типа. На таблетки уходит около тысячи гривен в месяц, инвалидность не дают. Как-то зашла в поликлинику, спрашиваю, можно ли оформить инвалидность? Говорят – без проблем, как только ослепнете или ногу отрежут, приходите.
- Помогали ли вам как переселенцу каким-либо образом международные организации?
Да, мне помогла Международная организация миграции. Спасибо им огромное. Хотя у них немного непонятная система. Там предлагалось три варианта участия в программе: переобучение, самозанятость и развитие бизнеса. Да, спасибо, что меня переобучили. Но они считают, что участвовать можно только в одной программе. А я переобучилась, но на работу меня не берут. И мне бы помогла еще программа по самозанятости. Но второй раз я участвовать не могу.
Еще один раз помогла организация "Каритас". Это было давно, года два тому назад. Они помогли с постельным бельем. Как-то помогала православная церковь, Алексеевский храм помог продуктами, помогала протестантская церковь в Белгороде-Днестровском, Международный Комитет Красного Креста. Огромное спасибо всем этим людям.
А так я не сильно попадаю по своим критериям под все эти программы.
И вот еще что хочу сказать: часто помогают детям одеждой. А у меня младший из сыновей носит 45-й размер ботинок и рост у него 185. А у старшего – 42 размер и рост 175. И я все время смеюсь: у вас носочков нет детских 42 и 45 размера? Почему-то 13-14 лет уже считается, что это - не дети. И даже конфеты, такую мелочь, я получить для них не могу. Но они же их любят!!! Вот вчера пошли в "Таврию", купили 300 грамм конфет, ну и закончились эти конфеты за чашкой чая.
Программы какие-то, мастер-классы… ну не пойдут же пацаны 13-14 лет клеить цветочки - разрисовывать горшочки. Ну уже немного не то это уже. Были курсы по парикмахерскому делу и по фотографии, мои сыновья туда ходили, но через какое-то время курсы исчезли, до конца не довели. Т.е. как бы оно все и есть, а вроде бы ничего и нет. Подростковый возраст сегодня в этом плане вообще не охвачен.
- Сталкивались ли вы на бытовом уровне с негативным отношением местных жителей?
- Да, было. Но… Ну, не знаю. На работу нормальную без прописки не берут. Я работала там, где остальные не очень хотят работать, в супермаркете. Во-первых, график работы: с 8 утра до 11 вечера три дня подряд. Да, потом три дня отдыха. Но только как мне бросить детей с 8 утра до 11 ночи на три дня? Я должна что-то приготовить им поесть, проследить, чтобы они пошли в школу.
Тогда я пошла на другую работу – фасовку. Там надо было работать шесть дней в неделю, работать надо было быстро, в жутких условиях, но я работала. А каждые полгода по законодательству у нас полагается отпуск. Я проработала 8,5 месяца, просила дать мне отпуск, но мне не давали. Когда я поставила вопрос ребром, мне сказали, что я хамка, грубиянка, и выгнали за грубость. Ну, точнее, потребовали написать заявление об увольнении. Я понимаю, что кроме меня у них на фасовке больше никого не было, но мне же тоже надо отдыхать.
Еще часто тыкают пальцем. Мол, вот переселенцы, и чего они только не получают, и "переселенческие" получают, и волонтеры им помогают. Но многие не понимают, что нам все пришлось покупать с нуля. И даже, допустим, когда я работала в супермаркете, со мной работали девушки из пригородных маленьких поселков. Они на выходных ездили к родителям, к мамам, брали консервации, продукты какие-то. А у меня этого нет. И одеться нужно, и обуться, и купить все от маленькой ложечки до большого тазика, чтоб постираться. Я уже не говорю о холодильнике, телевизоре. У нас за эти годы телевизора так и не появилось, а холодильник появился благодаря людям, которые нам его подарили.
- Появились ли в Одессе у вас новые отношения с кем-то из местных жителей?
- Есть две прекрасные женщины. Одну зовут Марина, другую зовут Наташа. Как мы с ними встретились? Почему Наталья мне позвонила? - Я даже не знаю. Я еще тогда в Сергеевке была. Но они меня очень много раз выручали. Холодильник, например, это Натальина заслуга. Я не могу сказать, что это именно дружеские отношения, или, например, с той же Катериной Ножевниковой. Но это люди, которые в трудные минуты приходили на помощь. У них работы огромное количество, и беспокоить этих людей мне неловко. Но стараюсь поздравлять их на праздники. А люди они - замечательные.
Еще сейчас на курсах английского столкнулась с очень интересными, добрым и хорошими людьми. На работе были очень хорошие девушки.
Я бы не сказала, что одесситы плохие люди, нет. Одесситы – хорошие, может, немного озлоблены из-за проблем. Плюс я вижу, что многие расстраиваются из-за того, что город гибнет постепенно, на него не обращают внимания: грязь, дома, не приведенные в порядок, цены, тарифы на жилье, курортники, которые тоже надоели. Все понимаю.
- Но недостатка в личном общении вы не испытываете?
Ирина обводит рукой комнатку, за стенами которой такие же комнаты с семьями переселенцев:
- Луганск-Донецк – весь этаж. Хоть заобщайся и днем, и ночью. И нас всех тут объединяет одна вещь – вернуться назад нельзя, нужно помочь друг другу.
- В чем вы видите основное отличие Одессы и Луганска в сфере личностных отношений, бытовых вопросов, работы СМИ, сферы развлечений, сферы услуг?
- Мы вообще разные, у нас разный менталитет. Но это не значит, что мы не можем жить вместе.
Но вот даже вот приготовление пищи. Так, как готовят у нас, у вас не готовят. Я могу сейчас пойти, в любую семью зайти, приготовить поесть, и они скажут: "Вау! Это что, так в ресторанах готовят?!"
Но одесситы еще нормально готовят, в отличие от бессарабской кухни. Бессарабская кухня – это полный-полный бред. А наши готовят лучше всех. И я не хвастаюсь, смысл в другом. Мне кажется, что жители Одессы или Одесской области, они не большие путешественники. А наши – луганские: мы поехали на север, мы осваивали Сибирь, Дальний Восток. Потом вернулись, еще куда-то поехали... Т.е. собралось очень много кухонь мира. И одновременно мужики работают на заводах, на шахтах. И мужик должен прийти, вкусно, сытно и максимально дешево поесть. Поэтому у нас много выпечки, много всего. В общем, готовим мы значительно лучше и значительно вкуснее.
Еще одесситы больше чтят традиции. Мы – меньше, опять же из-за того, что мы много ездили по Советскому Союзу.
Еще одесситы более медлительные. Наверное, поэтому мы вам кажемся такими злыми и грубыми порой. Потому что мы быстрее, мы вас раздражаем тем, что мы более подвижные. Нет, наверное, медлительные не то слово, более спокойные. Но пока ваш пошевелится, наш уже сбегает туда-сюда.
Ну и, наверное, луганчане более эмоциональные. Всегда существовал миф: Одесса – столица юмора, смеха, эмоций. Ну не знаю. Мне кажется, что мы – бОльшие хохотушки, у нас эмоции зашкаливают. Такое ощущение, что у нас, в Луганской области, итальянцы отдыхали всю Отечественную войну. Мы тут ругаемся, а тут уже нежно обнимаемся. У вас как-то все поспокойней, нет таких страстей.
А еще мне очень нравится, что у вас всегда помогают дойти до места назначения. Если у одного человека спросишь, тут же собирается группа людей, которые, показывая в разные стороны, пытаются направить тебя на путь истинный.
А так, у всех есть проблемы, у всех есть дети, у всех есть интересы.
- Хотели бы вы вернуться в Луганск в принципе, и при каких условиях готовы были бы это сделать?
- Я бы очень хотела туда вернуться. Дом – это всегда дом… Если бы это был Луганск 2014 года. Но 2014 год никогда не повторится. Даже если туда вернется Украина, сейчас это уже не Луганск. Все градообразующие предприятия вывезены, все оборудование, все-все. Было семь заводов, две фабрики, молокозавод, несколько хлебокомбинатов, несколько мясокомбинатов. Этого всего уже практически нет, понимаете? Нет работы. Вот даже сейчас Украина возвращается… Это надо будет вложить огромные деньги в развитие этих городов. Я думаю, Украина даже этого и не захочет. Это не очень выгодно.
