(Предыдущие интервью из цикла читайте по данной ссылке, здесь, здесь и здесь)
Дмитрий Жуков – коренной луганчанин. Отец Дмитрия всю жизнь работал водителем, мать начинала трудовую деятельность в строительной сфере, но в 90-е вынуждена была уйти в торговлю. Сын пошел по ее стопам. Получив среднеспециальное образование в сфере торговли, Дмитрий с 18 лет начал работать в луганской торговой сети "Быттехника". Параллельно получал высшее образование по специальности "менеджмент организаций" в Харьковском институте менеджмента, экономики и рыночных отношений. Потом создал небольшой бизнес по продаже игрушек и сувениров, но закрыл его перед началом событий на востоке.
Выехать из Луганска Дмитрия побудило похищение отца его кума (мужчину до сих пор не нашли). После этого успел объездить пол-Украины, но обосноваться решил в Одессе. Тут Дмитрий познакомился со своей женой – также переселенкой из Луганска. И сейчас они вместе воспитывают двух дочерей.
Проекту "Среди нас" Дмитрий рассказал о различиях между "благотворительными взносами" в Одессе и Луганске, о пассивности одесситов в вопросе защиты своих прав и о том, что могло бы сделать государство для людей, имеющих статус переселенца, чтобы они, наконец, ощутили себя полноценными гражданами Украины.
- Давайте начнем с того, почему вы решили уехать из Луганска?
- Я покинул Луганск в середине июня 2014 года. У меня даже где-то билет остался. Сначала выехали мы с моим родным братом, а мать оставалась в Луганске. Но потом я и ее заставил уехать на территорию, подконтрольную Украине. Правда, не очень далеко от Луганска. Там, куда она выехала, были потом неподалеку боевые действия. И мне приходилось следить за их ходом, чтобы, если что, переправить ее дальше, например в Харьков. Она просто не хотела далеко от дома уезжать, думала, это все быстро закончится. А в итоге увидела, как разворачивались боевые действия.
Мы с братом уехали после того, как пропал без вести родной для меня человек. Не по крови, но просто очень близкий, друг семьи, моего кума отец. Его звали Константин. Он пропал где-то 12 или 13 июня 2014 года. Как раз было обострение всей этой шизофрении, уже бегали ополченцы с оружием в руках и чувствовали себя там королями жизни. И начали пропадать люди. Стало не по себе. Мы понимали, что за наше отношение к тому, что мы против того, что происходит, могут быть последствия. Для них было все просто: если ты против происходящего, значит ты за Майдан. А если ты считал себя патриотом Украины, и считаешь, что лучше быть жителем страны, которая все-таки существует, а не какой-то "недореспублики", то ты враг народа. Как говорится: "Не с нами, значит – против нас".
К тому же я почему-то интуитивно тогда понимал, что быстро это все не закончится. Я, как и все, следил, как шла техника ночью с людьми, БТРы, танки, все это наблюдали через камеры Луганского провайдера ЛДС. Наблюдали за движением "соседей" из РФ: это была их техника и люди. Через трассу Краснодон были видны их ночные колоны и сбитый самолет в аэропорту, и танки по центральной ул. Оборонной. Нарастал страх, что война приходит в дом. А местные с оружием наоборот кричат: "Давай-давай!". Получается, они сами позвали войну к себе в дом. Попросили помощи соседнего государства, а в итоге получили не помощь, а вторжение. Руками местных, конечно, но все равно.
И мы решили уехать.
- Пропавшего так и не нашли?
- Нет, не нашли. Он работал на серьезную компанию, крупнейшего производителя табачных изделий в Украине. И у них были взаимодействия с СБУ. Его телефон запеленговали в Луганской облгосадминистрации. Его жена, мать моего кума, ходила разбираться, мол, где мой муж, зачем его арестовали. Они сказали, что он подозревается в шпионаже. У него ноутбук с собой был, на котором нашли информацию о расположении блокпостов. На это жена объяснила, что он работал директором по торговому направлению всего региона. И следил за тем, чтобы непонятные вооруженные люди не отобрали деньги у него и его сотрудников. Соответственно, у него была такая карта. Возможно, конечно, роль сыграла еще его личная проукраинская позиция.
Сейчас кум живет в Киеве с семьей. Растит дочку. Он, конечно, получил серьезную моральную травму, хотя уже адаптировался. Но ему было очень сложно. Видно, как его подкосила эта ситуация. Еще если бы убили человека, может, было бы проще. Похоронил, и знаешь, где его могила. А так… Был отличный мужик, который своими силами, своими руками заработал… Может, он машину просто не хотел отдавать. Он на машине поехал, и тогда часто у людей транспорт забирали. А он такой, что запросто бы послал. И просто за это его могли застрелить. Такие случаи имели место.
- Как к вашему решению уехать отнеслись близкие люди: родственники, друзья?
- Я в основном общался с вполне адекватными людьми. Был знаком с одним человеком, который был на стороне ополчения из Красного Луча. И я общался даже с ним, пытался объяснить ему, что он зря туда влез. А он просто не понимал, что происходит, не понимал, от кого они защищаются. Говорил, мол, мы вооружаемся, так как к нам едут какие-то сепаратисты. Это так удивительно было. Хотя парень и не глупый.
Мне его жалко, а с другой стороны, чего его жалеть. Как я понял, он получил серьезное
ранение. И я считаю, что ему еще повезло.
Все, с кем я общался ближе, были более адекватные. Правда, было много людей, которые придерживались нейтральной позиции и думали, что "само всей пройдет".
- Т.е. негативного отношения ваш отъезд не вызвал?
- Знаете, даже среди коренных луганчан отношение к происходящему было какое-то даже не нейтральное, а как бы пассивное. Странная атмосфера тогда была в городе. Уже вовсю грохотало. И из квартиры соседей, которые уехали во Францию и попросили за жильем присмотреть, была шикарная панорама на восток. И оттуда по всему горизонту было видно зарево от боевых действий. По городу ездила военная техника. А луганчане просто ходили и спокойно смотрели на это все, на пророссийские и проукраинские митинги. Хотя большинство в них не участвовали. Просто проходили мимо. Наверное, такой народ.
Что касается отношения близких, мои родственники были только "за". И многие тоже хотели уехать, но не уехали тогда и сейчас жалеют. Я с некоторыми переписываюсь, они говорят, что и хотели бы уехать, но уже нет денег. И волонтеры уже не помогают, продать уже ничего нельзя. Особенно страдают молодые. Кто-то, конечно, адаптировался, есть и такие.
- Как проходили сборы, что вы взяли с собой, не мешали ли вам уехать?
- На удивление все прошло очень гладко. Были проверки, помню, уже в поезде и со стороны Украины, и со стороны ополченцев. Собирали только самое необходимое. Взяли шорты-тапочки, ветровку, джинсы максимум. Такой же набор был у брата. Уехали с двумя сумками.
- Как быстро вам удалось устроить жизнь на новом месте?
- Первый город, куда я приехал, был Днепропетровск. Я приехал к своему дяде. Он давно, еще в 80-х, перебрался в этот город, т.к. Донбасс очень не любил. Хотя он из шахтерской семьи.
Очень повезло, что была тогда работа. А компания, в которой я работал, предоставляла проживание. Я ездил по гостиницам, возил с собой брата. В гостиницах, если возникали какие-то недопонимание, почему мы вдвоем, говорили, что из тех краев, и сразу вопросы отпадали. Давали за стоимость одноместного номера двухместный, например. Одесса, кстати, тогда стала первым городом, где с меня потребовали доплату за брата. Это было в пансионате "Мирный". Хотя, например, в "Юности" на 10-го апреля, в свою очередь, пошли навстречу. А в "Мирном" говорят, мол, да, все понимаем, но надо доплатить. Как-то было неприятно.
В общем, у дяди мы пожили где-то неделю-полторы, у меня тогда бы отпуск. А потом поехали в Черкассы. Мне тогда очень понравилось, что Днепр был такой проукраинский: флаги, символика. В Черкассах еще больше всего этого было. Тем более, что еще в Крыму была эта история с тральщиком "Черкассы", который долго не сдавался. Потом был в Киеве, после Киева в Харькове пожил какое-то время.
После Харькова езди на Западную Украину, был в Черновцах, Ивано-Франковске. В тот период я работал на исследовательскую компанию Nielsen Ukraine, много общался с людьми. Все тогда говорили, конечно, на тему ситуации на востоке. А я старался избегать ее, особенно на Западной Украине. Ведь многие люди оттуда пошли воевать. И очень не хотелось пересечься с вопросом: "А почему ты не воюешь? Почему не освобождаешь страну?".
Это был такой сложный тогда вопрос для меня. Помню, как в 2014 году серьезно думал пойти в добровольческий батальон. Меня, наверное, остановил тот факт, что как раз отец умер от рака, и от инсульта бабушка. Слишком много смертей могло быть в один год для семьи. И еще понял, что не каждый может этим заниматься. Военный – это все-таки профессия. Каждый должен быть специалистом в своем деле. А потом мы еще увидели, как командование бросало в котлы солдат, и это меня уже окончательно остановило. Поэтому помогал деньгами, медикаментами, пока еще были какие-то сбережения.
- Почему вы в итоге выбрали Одессу?
- Сначала я несколько раз приезжал в Одессу по командировкам. В рамках того проекта, по которому я работал, Одесса была сложным регионом. И закрепленный за ним человек не справлялся, приходилось помогать. У меня почему-то получалось лучше. И потом мне предложили остаться тут. Точнее, предложили на выбор несколько городов: Киев, Черкассы и Одесса.
Одессу выбрал, наверное, из-за моря. Оно подкупает. Аренда жилья, конечно, дорогая. Но зато хороший климат. У меня очень часто были заболевания дыхательных путей в Луганске, а здесь они практически прошли. За три года один раз простыл. Тут много эмоций, много знакомств, впечатлений.
- Сталкивались ли вы на бытовом уровне с негативным отношением местных жителей?
- Относительно недавно, когда уже зажил с семьей, мы нашли квартиру хорошую от хозяйки: Десантный переулок, обо всем договорились. А потом уже при личной встрече она узнала, откуда я. И вечером перезвонила мне и сказала, что передумывала сдавать нам квартиру. Мол, много о нас плохого говорят. Я пытался ее переубедить, тем более семья, сроки по переезду поджимали. Но не помогло.
Еще, когда искал квартиру, сами риелторы говорили, что переселенцам квартиры не часто сдают, потому что было много людей с Донбасса, которые вели себя похабно. И в итоге у одесситов сложилось негативное отношение. К сожалению.
Другого негатива особо не было. По работе проблем не было. Тем более, многие работодатели, многие крупные компании и так перевозили сотрудников из Донецка и Луганска.
Меня другое удивило. Насколько в Одессе много пророссийски настроенного населения. Людей, которые готовы поднять триколор и, по сути, привести сюда войну. Неужели, они не понимают, что зовут войну в свой дом? Ведь это уже понятно после Луганска и Донецка, но люди вроде и видят все это, а все равно не верят, что будет мясорубка. Понятно что, Одессу бы не отдали так просто. Здесь бы все было усеяно трупами. И в Харькове схожая ситуация.
Конечно, у такого отношения людей к своей стране есть причины, без сомнения. Но я считаю, когда уже идет война, люди должны сделать выбор. Да, мы живем при таком не самом лучшем правительстве. Но, во всяком случае, в мире. Второй вариант – жить во время войны. И надо выбирать. И мне кажется, что лучше худой мир, чем добрая война.
- Насколько изменился ваш образ жизни (доход, комфорт проживания) после переезда в Одессу, может, спортом начали или бросили заниматься?
- Спортом как занимался, так и занимаюсь. Правда, ничего серьезного: турник, брусья, как сейчас по-модному называют – "воркаут": здоровье надо беречь. Хотя какое-то время, скажу честно, употреблял алкоголь, пытался отвлечься от этого всего. Надо было расслабить мозг. Сейчас я на позитиве. Моя цель – это мои дети.
А в целом большинству из нас нечего терять, кроме своих жизней. Это главное изменение. Выжить, оплатить аренду квартиры – две наши основные задачи сегодня, большинства из нас. Зато мы вроде и на волоске, но вроде и постоянно в тонусе, т.к. вынуждены постоянно бороться. С тем же управлением соцзащиты, с медицинскими учреждениями.
- А с чем именно приходится бороться?
- Ну вот в Одессе я впервые столкнулся с благотворительными принудительными взносами. В Луганске такого не было. У нас в больницах там просили дать, сколько можем. А здесь сразу прайс: анализ крови – 20 грн. У меня где-то остался чек со случая, когда мою беременную жену развели. Я по-другому это не могу назвать. Она была на приеме у гинеколога. И по страховке с работы ей медицинские услуги оплачивали. Т.е. имея чек, она могла компенсировать потраченные деньги. И этот врач говорит: "Анализ платный, 200 грн.". Жена говорит: "Хорошо, но дайте чек". А он приносит чек, и там написано: "Благотворительный взнос". Она ему там высказала, конечно. Он чуть не плакал потом. Но не в этом дело. Зачем так паскудно поступать, зная, что мы переселенцы, еще и с беременной женщиной?
- Насколько государство, по вашему личному опыту, обеспечивает переселенцам возможность поменять свою жизнь?
- Никак не помогает, вообще никак. 0 целых, 0 десятых. Эти 440 грн., чтоб их получить, во-первых, надо быть официально трудоустроенным, это раз. Что не всегда бывает в нашей стране. Потом периоды, когда надо подтверждать свой статус… Там раз в три месяца, или раз в полгода. В общем, я не стал переоформлять справку. Сначала не успел ее переоформить, а сейчас я не смогу себе восстановить выплаты, даже если у меня получится официально устроиться работать.
Какой-то период вообще была идиотия, когда в одном законе написано было, что нужна печать из миграционной службы, а в другом – наоборот: не нужно ставить эту печать. Что-то такое. Ощущение, что делалось все, чтобы человек плюнул на эти деньги и сказал: "Да горите вы огнем с этими 440 гривнами".
А самое "прикольное" – это проверка. Когда ты сидишь 4 месяца без выплат. Оно, конечно, потом приятно, когда "падает" сумма за несколько месяцев. Но до этого времени ты же фактически сидишь без денег, которыми тебе, по идее, помогает государство. Хотя я понимаю, что много мошенников, которые пользуются этой ситуацией, когда на одном адресе по 20 "пересленцев", получающих деньги по левым документам.
Еще государство совсем не учитывает ситуацию для семей, у которых дети. Вот у нас двое детей: один ребенок грудной, вторая девочка в садике – ей три года. И с ними надо пойти в управление соцзащиты, выстоять в очереди, это благо еще, что в Суворовском районе есть возможность записаться в эту очередь заранее. А, например, в Приморском такого нет, там просто жесть. Так что государство ровным счетом ничем не помогает.
- А какой помощи вы бы хотели?
- Хотелось бы, чтоб государство помогло как-то или с землей, или с недвижимостью. И не где-то в глухомани, а в городе. Мы же из города приехали, из города с развитой инфраструктурой, не хуже, чем в Одессе. У нас только моря не было. А земля позволила бы таким, как я, чувствовать себя полноценными украинцами. Хорошо, что сейчас АТОшникам помогают. И то, мне кажется, это минимум, который они заслужили.
Мы, переселенцы, потеряли все имущество, нервы, родственников. У меня в Луганске, например, была 4-комнатная квартира. И я ее не могу ни продать, ничего с ней сделать. Хорошо было бы получить в качестве компенсации какую-то недвижимость. Чтобы мы, наши семьи, имели крышу над головой на территории Украины.
Нам сегодня предлагают кредит на недвижимость под 30%. И там еще такие условия нереальные… Но это ж еще мои внуки будут выплачивать этот кредит. А тем более с ценами на недвижимость в Одессе. Даже если бы я продал квартиру в Луганске, мне бы не хватило этих денег на какой-то сарайчик на окраине города.
А хотелось бы, чтобы сделали программу, по которой моя недвижимость в Луганске переходит в собственность государства, а мне предоставляют в собственность схожее жилье на территории Украины.
Так что сегодня мы, по сути, беженцы в своей стране. Только у беженцев прав больше, чем у нас. Им и пособия дают больше, и место проживания. О других странах я вообще молчу. В той же Польше пособие для беженцев больше, чем в нашей стране пособие переселенцам, раз в 10-15.
- Помогали ли вам как переселенцу каким-либо образом международные организации?
- Да, помогали. "Каритас", например, помог моей маме. Знаю, что ПРООН помогали гуманитарной помощью, медикаментами. Фонд "Видродження" дал мне грант на организацию своего бизнеса в рамках проекта "Новый отсчет".
Еще я знаю, что в Одессе много помогала "Корпорация монстров". Я лично, правда, их помощью воспользоваться не смог. Нам нужна была кроватка и коляска, но я не смог найти их офис, и в итоге нам помогли другие переселенцы. А коляску мы купили. Но понятно, что международные организации свою помощь сокращают. Они же не могут вечно помогать.
- Расскажите о гранте, который выиграли, что у вас был за проект?
- Я с детства любил делать разные поделки, элементы декора своими руками, ходил в художественную школу. После переезда в Одессу искал, в чем можно себя проявить. Выбрал интересное для себя направление – изготовление часов. Первое изделие, по сути, сделал с помощью одной дрели. Потом подался на проект "Новый отсчет", прошел обучение и выиграл грант.
На полученные деньги купил часть необходимого оборудования. Работаю, правда, пока в домашних условиях. Это не всегда удобно, иногда приходится использовать подъезд.
Большого оборота пока нет. Но ниша интересная и свободная, надо продолжать работать, вкладываться в развитие и продвижение. Сейчас я хочу попробовать вывести проект на одну из краудфандинговых платформ. Плюс собираю деньги на создание сайта, а также на недостающее оборудование. Ну и желательно найти помещение для производства.
- Кто из близких вам людей сейчас находится в Луганске, поддерживаете ли вы с ними отношения?
- Там остался только один парень, с которым я иногда общаюсь. Я его называю "адапченец". Человек, который руками зарабатывает, а в политические дрязги не влезает. Семья, ребенок есть, а на политику ему плевать. Общаемся с ним о разном. Он все зовет меня в гости.
Но я не хочу туда возвращаться. Зачем? Чтоб мне там ногу прострелили? Сама возможность каких-то допросов, общения с этими людьми на блок-постах для меня неприемлема.
И такой же позиции придерживаются многие переселенцы, с которыми я тут общаюсь: луганчане, дончане. Никто не спешит туда, хотя люди живут там.
Недавно встретил знакомого оттуда, он говорит, что там уже всем на все плевать. Пытаются выжить только.
- А с местными жителями у вас появились новые отношения?
- Есть один человек, который приехал из Шахтерска лет 30 назад. Его, думаю, уже можно назвать местным. Хороший мужичок, я у него квартиру снимал.
С одесситами знаком несколькими, но не очень близко. Хотя большого количества именно коренных одесситов я и не встречал. Ощущение, что тут все приезжие.
Наверное, только одного знаю коренного одессита – АТОшника, хороший парень, выходил из Дебальцево. Спокойный, несмотря на то, что ему пришлось пережить.
- В чем вы видите основное отличие Одессы и Луганска? Может, в сфере личностных отношений, бытовых вопросов, работы СМИ, сферы развлечений, сферы услуг?
- Отличий, на самом деле, много. К примеру, в Одессе редко уступают место в маршрутках женщинам, пожилым, беременным. В Луганске я такого не встречал.
Еще в Одессе все спокойнее, не лезут сразу в драку, пытаются наладить диалог. А у нас сначала морды били, а потом разговаривали. Здесь высокая культура коммуникаций. Даже если ты с кем-то что-то не поделил, и есть конфликт, то он решается в разговоре.
Здесь нет гонений на людей, например, из-за ориентации. И не то, что даже ориентации, а за принадлежность к какой-то субкультуре. Здесь много людей, которые самовыражаются свободно. А в Луганске таких людей считали фриками и ущемляли, давили на них в школах, в учебных заведения и даже на улицах.
Еще в Луганске меньше ценятся творческие люди. А здесь можно себя проявить.
Единственный минус одесситов – мало кто отстаивает свои права, требует соблюдать законы. Люди боятся, думают, все платят и мы заплатим. Та же ситуация в больнице с моей женой, о которой я рассказывал. А я привык, если с меня берут деньги, то я хочу понимать, за что. Мы когда с женой расписывались, нас начали разводить в ЗАГСе на деньги. Ну, это еще ладно, а медицина? Да если бы каждый, кто приходит в больницу, говорил: "Чего вдруг я тебе должен платить? У меня у самого пять гривен на проезд только!", такой бы ситуации не возникло.
В садике сейчас тоже взносы требуют. И говорят нам: "Ну, тут у нас все…", вот это слово "Все". Все родители платят по 120 грн. Обидно слышать это от людей, которые знают, что мы переселенцы. Мы еще не успели записаться в садик, а нам уже предъявили счет и спрашивают, сможем ли мы его частично оплатить? Я говорю: "Не знаю, получу зарплату, посмотрю". А мне отвечают: "Тогда я вас записываю", - Дмитрий делает длинную паузу.
Я понимаю, что государство ничего не выделяет на ремонт садика. Но если есть такса на благотворительный взнос, это не правильно. Можно было бы сказать: помогите, чем сможете. Кто-то даст 50, кто-то 100, кто-то больше.
- Хотели бы вы вернуться жить в Луганск и при каких условиях готовы были бы это сделать?
- Вернуться, чтобы продать квартиру, я бы хотел. Вернуться туда жить? – Наверное, нет. Разве что туда вернется Украина. Хотелось бы, чтобы Луганск снова стал Украиной. Но мне не верится, что это произойдет, тем более мирным путем.
Я, конечно, не зарекаюсь. Но было бы тяжело, в первую очередь, морально и нет никакого желания. Там перспектив не будет десятки лет. Там и раньше особо не было перспектив. Ну и я хочу жить в Украине.
Алексей Синило. Фото - Марина Банделюк
