Boris Vian et L’OuLiPo. On n’y échappe pas. Editions Fayard, 2020
К столетию со дня рождения Бориса Виана в издательстве «Файар» вышел роман «От судьбы не уйдешь». В предисловии значится: «15 декабря 1950 г. у Бориса Виана рождается замысел романа для „Черной серии”. Сюжет находится „превосходный”, который его самого „изумляет и даже немного восхищает”. Он намечает общую канву, пишет четыре главы и... бросает». Вчитавшись в стиль этих глав, нынешний издатель пришел к выводу, что если бы Виан и закончил книгу, то напечатал бы ее под псевдонимом Вернон Салливан, как в случае с четырьмя его другими романами, опубликованными в издательстве «Скорпион». И это была бы своего рода фальшивка — роман, закамуфлированный под перевод американского детектива. Тут впору вспомнить обстоятельства смерти писателя. Он умер в 1959 г. в возрасте 39 лет от сердечного приступа на просмотре фильма Мишеля Гаста «Я приду плюнуть на ваши могилы». В титрах зрители прочли: «По роману Вернона Салливана, перевел Борис Виан». Роман, положенный в основу фильма, при публикации в 1946 г. выдали за перевод, опасаясь скандала из-за его порнографичности и жестокости. Избежать скандала не удалось: в 1949 г. — после долгой судебной тяжбы — книгу запретили.
Чтобы отпраздновать сотый день рождения Виана, в архивах нашли незаконченный роман, и по заказу наследников шесть писателей из литературной группы УЛИПО (от французского OuLiPo — Ouvroir de littérature potentielle, Мастерская потенциальной литературы) сочинили еще двенадцать глав к имеющимся четырем, взяв на вооружение обозначенные автором стилевые лекала. Правомерно ли такое смелое и нетривиальное вмешательство? УЛИПО образована математиком Франсуа Ле Лионне и писателем Раймоном Кено в 1960 г. — через год после смерти Виана. Есть многочисленные свидетельства, что участники группы вдохновлялись его творчеством, а Кено считал «Пену дней» «самым пронзительным любовным романом современности». Проживи Виан дольше, и он наверняка вошел бы в состав УЛИПО.
Что же вышло из-под коллективного пера? Крутой детектив, который то кривится в ироничной усмешке, то надевает маску, играя в образцового представителя жанра. Интрига завязывается моментально. Молодой полковник Фрэнк Болтон возвращается с Корейской войны, контуженый, с протезом вместо руки. Дома его ждут родители и Салли, вдова брата, убитого в Нагасаки. Она все еще носит траур, но свежа, «как сигарета с ментолом». Роман вообще населен эффектными женщинами, которые вдруг начинают умирать насильственной смертью одна за другой. Он занятен и не разочарует поклонников Виана, в нем переплетены джаз, кино, юмор и языковые игры. Особенно любопытно читать сноски выдуманного переводчика. Правда, чтение начинает захватывать главы с пятой, словно первые четыре сделаны кое-как и впопыхах и лишь потом писатель вошел во вкус.
Jean Echenoz. Vie de Gérard Fulmard. Editions de Minuit, 2020
Другой детектив, не менее (а то и более) игривый, — «Жизнь Жерара Фюльмара». Его автор, Жан Эшноз, — один из самых известных современных французских писателей. Каждый его роман преследует художественную сверхзадачу, нередко стирая границы между формой и содержанием, что становится нелегким испытанием при переводе. Справедливости ради нужно отметить: с русскими переводчиками (Ирина Волевич, Наталия Мавлевич) Эшнозу очень везет.
Очередной роман ждали четыре года, и только первый тираж составил 55 тыс. экземпляров. Однако результат, похоже, не оправдал ожиданий. «Жизнь Жерара Фюльмара» можно назвать карманной энциклопедией детектива. С убийствами, которые особо никто не расследует. Со шпионами, за которыми никто не гоняется. С вялой стрельбой и обломками советского спутника, упавшего на торговый центр. С виртуозными описаниями улиц, людей, жестов, предметов, из которых самое, пожалуй, захватывающее — описание работающего магнитно-резонансного томографа. Изложение событий мечется от всеведущего рассказчика к ненадежному повествователю. Иногда кажется, что убери отсюда пародию — и попадешь в книгу Патрика Модиано: настолько «Жизнь Жерара Фюльмара» углубляется в историческую картографию отдельных районов Парижа. До последней страницы роман так и остается небольшой, монотонной, хотя и кропотливо сделанной энциклопедией, которую интереснее изучать на предмет стиля, но не читать.
Pierre Ménard. Les infréquentables frères Goncourt. Editions Tallandier, 2020
Пьер Менар написал занимательную биографию «Презренные братья Гонкуры». Русский читатель знает его по остроумной книге «Искусство притворяться умным», за перевод которой в 2018 г. Елена Баевская и Алина Попова получили премию имени Мориса Ваксмахера. Имя Гонкуров тоже носит литературная премия. Она известна каждому, кто имеет отношение к французской словесности и следит за ее достижениями. О самих братьях (как, впрочем, и об их творчестве) известно куда меньше. Их судьба до этого интересовала разве что литературоведов, и зря.
Менар не скрывает, что с братьями подчас не было сладу. Они редко вызывали симпатию с первого взгляда: «терпеть не могли Наполеона III, были антисемитами, женоненавистниками, не выносили выскочек, педерастов, людей из богемы, республику, святош и беспородных кошек». Им одинаково не мил и баловень судьбы, и горемыка. Одним словом, в глазах братьев редко кто заслуживал почтения. Между тем автор, рассказывая о жизни Эдмона и Жюля Гонкуров, вписывая ее во временной контекст, умудряется если и не вызвать к своим героям симпатию, то уж точно заинтересовать читателя их судьбой. Несмотря на разницу в возрасте (9 лет) и темпераменте (один суров и серьезен, другой — прелестный весельчак), их прозвали близнецами. Внешне они тоже весьма разнились, но при этом Теофиль Готье отмечал, что «одна душа населяет эти два тела. Это один человек в двух томах». Флобер их называет «мои котики», они его — провинциалом и невеждой.
В биографии Менар отталкивается от архивных документов. Среди них особенно интересны дневниковые записи, где не только подробно ведется хроника XIX в., но и прослеживается удивительное развитие языка, щедро приправленного неологизмами. Некоторые эти нововведения дожили до сегодняшнего дня. Вместе с братьями — противниками конформизма — мы проживаем перипетии вроде бы далекого, но так похожего на наше, времени: попадаем под прицел критиков, сталкиваемся с завистью, разбираем дело о плагиате, идем в суд за преступление против морали.
Emmanuel Todd. Les luttes de classe en France au XXIe sciècle, Seuil, 2020
Книгу историка и социолога Эммануэля Тодда «Классовая борьба во Франции XXI в.» встретили на родине бурной полемикой, что и понятно: Тодд поднимает неудобные вопросы и приводит тревожные факты, подкрепляя их неумолимой статистикой. Он анализирует период с 1992-го по 2018 г. и показывает страну в преддверии бурных социальных катаклизмов. Без экивоков говорит о неуклонном снижении уровня жизни, крахе промышленности, кризисе в системе образования, ослаблении представительной демократии и полном экономическом фиаско, усматривая его предпосылки в формировании зоны евро. Евро ускорило, как утверждает автор, классовое расслоение страны. Уже из предисловия понятно, о каких проблемах Тодд намерен вести дискуссию. «Во Франции история набирает ход. Мы ощущаем угрозу — общественный строй становится все более авторитарным: теракт в редакции „Шарли Эбдо” произошел четыре года назад, а мы уже живем в стране, где желтый жилет носить опасней, чем исламский платок». Далее он называет принятый в национальной экономике финансовый подход садомазохистским и критически оценивает ведущих участников Евросоюза. В частности, Германия, по его словам, отстаивая свои интересы, «готова уничтожить партнеров».
Книга Тодда напоминает лучшие произведения научной фантастики, предвосхищающие развитие мира по сценарию антиутопии, что говорит не столько о большой состоятельности низких жанров в литературе (это само по себе давно не откровение), сколько об увлекательности «Классовой борьбы». В ней намечено несколько сценариев дальнейшего развития. Согласно первому, евро утратит свое значение под влиянием внешних потрясений (пандемия коронавируса?). Социальные показатели продолжат ухудшаться, и, чтобы выправить положение, Франция прибегнет к помощи новых союзников — США. В отсутствие каких-либо существенных изменений развитие пойдет по второму сценарию: стремительное снижение уровня жизни, разрушение идеологического самосознания и, как следствие, упрочение фашизоидных установок в управлении государством. Если только не случится социальной революции. Сам Тодд тоже проводит параллели с научной фантастикой, вспоминая созданные Филипом К. Диком миры. Любопытно, насколько он прозорлив?
Eva Illouz. La fin de l’amour. Enquête sur un désarroi contemporain, Seuil, 2020. Traduit de l’anglais par Sophie Renaut
«...Я буду лежать на спине, закинув руки за голову и ощупывать свою жизнь, ища в ней вывихи и переломы, старые ссадины и свежие синяки, затянувшиеся шрамы и незаживающие язвы». Эта цитата из повести Бориса Васильева «Летят мои кони...» вполне могла бы стать эпиграфом для книги «Любовь прошла. В чем причины нынешней сумятицы?», которую написала Ева Иллуз. Израильского социолога мало знают у нас в стране, зато ее работы широко известны в Америке и Европе. Германия и Франция не пропускают ни одного ее исследования. Очередная книга вышла на английском два года назад, и в этом году в феврале ее издали по-французски в переводе Софи Рено. В ней три эпиграфа, один взят у Светланы Алексиевич («Время секонд хэнд»): «Расспрашиваю не о социализме, а о любви, ревности, детстве, старости. Это единственный способ загнать катастрофу в рамки привычного и попытаться что-то рассказать».
Иллуз расспрашивает не о капитализме, а о его влиянии на любовные отношения, их конструкцию, наполнение, продолжительность. Она справедливо замечает, что в современной культуре много говорят о любви и ее зарождении, а про угасание — про момент, когда любовь сходит на нет, когда человек, из-за которого ночь напролет не мог уснуть, становится безразличен — говорится мало. Очевидно, у нас отсутствует четкая повествовательная структура, позволяющая об этом рассказывать. Иллуз пытается найти ответ почему. Книга стала своеобразным итогом двадцатилетнего исследования. В ней проводится мысль, что наша эмоциональная жизнь ни в коей мере не должна отдаваться всецело в ведение психологии, ее нужно изучать, применяя социологический аппарат. Индивидуальный психологический опыт (порывы, внутренние конфликты, желания, тревоги) является отражением и продолжением общественных структур, воплощенных и проживаемых посредством эмоций. С позиций социологии автор разбирает, как наш современник превратился в машину по отбору потенциального партнера для отношений без будущего. Какую роль в этом сыграли идеология индивидуального выбора, потребительский рынок, развитие психотерапии и информационных технологий. В книге мы возвращаемся к вопросу, занимающему умы либеральных философов с XIX в.: «Не ставит ли свобода под угрозу саму возможность прочных договорных связей в обществе, в особенности если речь идет о любви?»
Alexandre Dumas, Catherine Meurisse. Delacroix. Dargaud, 2019
Не любви, но дружбе посвящен графический роман Катрин Мёрисс «Делакруа» — дружбе Александра Дюма с живописцем Эженом Делакруа. Мёрисс находит мемуарные записи Дюма-отца 1864 г. и составляет из них причудливую мозаику. От этого мозаичного рисунка остается ощущение калейдоскопа, с которым хочется играть и играть, как хочется дальше читать Дюма-искусствоведа, чей тон подчас удивляет восторженностью. Видно, что он расположен к Делакруа, симпатия буквально сквозит в его словах: «Свобода, ведущая народ» «...начинена порохом! Густо клубится он в лучах июльского солнца! А солдаты, как прекрасна их смерть!». Иллюстрации Мёрисс выполнены в акварельной технике. Они намеренно диссонируют с художественной манерой Делакруа, подчеркивая легкую текучесть слога, за которую мы любим Дюма. Кажется, Мёрисс знает секрет идеального припоя, в ее работах невозможно определить, что первично — слово или изображение, настолько они спаяны друг с другом. Она — первая женщина-иллюстратор, ставшая членом национальной Академии художеств (по отделению живописи).
Кстати, внимания заслуживает и как минимум еще один ее графический роман — «Легкость» (La légèreté, Dargaud, 2016) — автобиографический рассказ о посттравматическом опыте, где Мёрисс осмысляет свое возвращение к нормальной жизни после теракта в «Шарли Эбдо», свои поиски утраченной легкости. 7 января 2015 г. она опоздала на летучку и чудом осталась жива. В отличие от коллег-друзей. В разговоре с читателем Мёрисс не теряет самоиронии, в ее словах есть горечь, грусть, скорбь, но нет назидания. Примириться с ходом вещей ей помогает юмор — едкий и заразительный, готовый в любую минуту перевернуть все с ног на голову. Свести бы их с Фиби Уоллер-Бридж, вот получилась бы парочка. В конце концов, что может быть лучше хорошего смеха?
