Владимир Пастухов, доктор политических наук, научный сотрудник University College of London
Для меня совершенно очевидно: то, что сейчас переживает Британия — это не про выход страны из Евросоюза, это более глубокие процессы, происходящие в британском обществе.
Сам по себе выход Британии из ЕС может иметь плохие или хорошие последствия — если честно, то даже в самой Британии мало кто понимает, какие именно. Я как человек широких европейских взглядов, образ жизни которого предполагает заинтересованность в отсутствии границ, конечно, недоволен брекситом. Для меня было бы лучше, если бы Британия осталась в ЕС. Но это можно пережить, к этому не так уж и сложно приспособиться. Но история, начавшаяся как локальная проблема взаимоотношений Британии и Евросоюза, активировала процессы, которые сегодня на глазах меняют британское общество. И это пугает куда больше, чем любые проблемы выхода из ЕС.
Изначально брексит — достаточно элитарный процесс и при этом предельно агрессивный шаг по отношению к Евросоюзу.
Присоединение Великобритании к ЕС в прошлом веке воспринималось внутри страны как акт силы. Было ощущение и осознание того, что Британия сможет занять лидирующие позиции в Европе, именно через ЕС реализовать свой лидерский потенциал. С лидерством не сложилось: Европа интегрировалась вокруг другого центра. Конфигурация вдоль франко-немецкой оси, которая сейчас очень ощутима, не устраивает большую часть британской элиты. Британия не выдерживает конкуренции с Германией, и брексит отчасти развивался как решение этой проблемы, хотя об этом предпочитают публично не распространяться. Стратегически главная задача брексита — спровоцировать дезинтеграцию и тем самым ослабить позиции Германии.
Страх и ненависть как новая политическая эмоция
В процессе реализации этой вполне прагматичной задачи части зацикленной на этой проблеме элиты необходимо было привлечь на свою сторону население. Активировать те страхи, которые копились у людей, и мобилизовать их вокруг идеи брексита. Обстановка этому способствовала.
Мы сейчас живем в эпоху фазового перехода, обусловленного технологической революцией последних лет. Мир стремительно меняется, и большинство людей просто не готовы к скорости этих изменений. Люди напуганы новыми явлениями, которые неумолимо происходят и меняют весь уклад жизни. Естественная реакция: страх и попытка скрыться от всего этого неясного будущего в прошлом. В ностальгии по тем временам, когда всё было проще и понятнее. Когда над Британией не заходило солнце.
Страх этот существовал, но не был доминирующей эмоцией для большинства людей. Он мог реализоваться тем или иным образом. Однако в процессе реализации кампании брексита он был активирован и легализован как агрессивная националистическая, ностальгическая, имперская эмоция.
Сегодня в метро абсолютно нормальна ситуация, когда какая-нибудь представительница лондонских окраин во весь голос будет громогласно говорить на весь вагон: «Понаехали тут! Откуда здесь столько красивых женщин в красивых пальто, говорящих не по-английски?» Такое просто невозможно было себе представить еще год назад.
Легкое снисходительное отношение ко всем другим народам всегда было в крови у англичан. Но это отношение никогда не принимало столь агрессивной, ярко выраженной и откровенной формы. Количественное изменение сейчас перешло в качественное: на месте старого, доброго, милого высокомерия и снобизма появились ксенофобия, агрессия и раздражение. То, что как раз не было свойственно этой нации.
В итоге именно эта новая эмоция и отклик на нее у большой части населения и стали определять развитие политических процессов. Брексит перестал быть про ЕС, он превратился в вопрос, вокруг чего будет отстраиваться британское общество.
Исторический бульдозер
Люди, которые сегодня руководят процессом брексита, — весьма специфического толка, к ним стоит присмотреться повнимательнее. Такие сейчас оказываются наверху не только в Британии, но повсеместно в западном мире. Люди, которые совмещают в себе две, казалось бы, плохо сочетаемые вещи: приверженность глобальным идеям и упрощенную картину мира.
Упрощенная картина мира дает им волевую способность к действию. Она компенсируется большой господствующей идеей. Вместе эти две особенности дают неожиданный результат: эти люди превращаются в исторический бульдозер, который сметает всё, что не вписывается в примитивный план, сваливая «лишнее» на обочину.
Для лидеров брексита такой большой идеей стала концепция «вздрючивания нации»: «Нация охлябла, она не держит удара, из-за чего Британия теряет в динамизме и конкурентоспособности. Чтобы исправить ситуацию, нацию нужно нужно поставить перед стеной».
Итак, брексит создал уникальную для Британии ситуацию. Есть лидеры, которые обладают прямой поддержкой значительной части населения, опираются на него и отвечают на его прямой запрос. Они привержены глобальной идее и обладают волей к действию.
Брексит аккумулировал вокруг Бориса Джонсона и его команды правый электорат. Но, скорее всего, на этом бульдозер не остановится.
Как создаются монстры
Сегодня в Англии есть выдающийся политтехнолог Доминик Каммингс, который и предопределил всё развитие ситуации с брекситом: он переключил всю кампанию с взаимоотношений с ЕС на судьбу нации. Сейчас Каммингс никуда не исчез: он советник премьер-министра Джонсона. И любимое развлечение всех экспертов в Англии — следить за его блогом.
Недавно Каммингс вбросил в общество новую идею — реформирование госслужбы. Вроде бы рутинная инициатива, но когда читаешь его блог, то видишь как развивается мысль: «Нам не нужны выпускники Кембриджей и Итонов, нам нужны пассионарные личности без образования, у которых есть патриотическое чувство и живая интуиция. Именно такими людьми нужно наполнить государственный аппарат».
В Англии действует система частных школ. Именно выпускники этих частных школ доминируют при поступлении в лучшие вузы. Сложилась такая игра: как только родители видят положительный тест на беременность — сразу бегут записывать ребенка в хорошую школу. Это определит всю его дальнейшую жизнь до пенсии. Из частной начальной школы ребенок поступит в элитный колледж, потом в элитный университет. А если не записали, то горе ему.
Игра честная: всё будет происходить на основе качественного образования, реальных результатов очень сложных экзаменов — никаких взяток и знакомств. Ну, или почти никаких. Другой вопрос: чтобы всё это реализовать, нужны огромные деньги. У среднего класса на это уходит значительная часть всех зарабатываемых денег. На выходе узкая группа элиты постоянно воспроизводит сама себя.
Вся страна с интересом следит за этой игрой, отправляя своих детей в государственные школы, уровень образования в которых не позволяет рассчитывать на успешное поступление. Как всегда, проблему можно решать разными способами: можно развивать государственные школы и подтягивать образование к уровню частных. А можно уничтожить частные школы. То, что предлагает Каммингс, больше похоже на второй подход. То есть эффектное и резкое решение проблемы в логике «забрать и поделить». И здесь тори начинают очень сильно походить на свою политическую противоположность — лейбористов.
Вслед за правым маневром Джонсона, который фактически украл программу правых радикалов, Каммингс делает левый маневр, с помощью которого, возможно, украдет платформу левых радикалов и фактически выбьет зубы у корбинистов.
В результате вокруг Джонсона создается гиперпопулистская монстрообразная партия, которая не имеет никакой внутренней идеологии, но впитывает в себя основные массовые эмоции, которые детонируют в обществе. С этих позиций можно не только раскачать систему, но и получить полный контроль над ней.
О сходстве с современной Россией политических сценариев, которые реализуют Джонсон и Трамп, читайте подробнее в материале Владимира Пастухова, который выйдет в понедельник, 2 марта 2020 года.
При участии Дмитрия Ицковича и Андрея Громова.
